– Нет, уважаемый, ничем, к сожалению, я вам не помогу, поскольку ничего Марк у нас не прятал. Я бы очень хотел помочь следствию, но, боюсь, не по адресу вы обратились. Марк никогда ничего не брал чужого, разве что в детстве, когда ему было лет десять, он однажды залез к соседям за яблоками, его поймали и не пристыдили, а наоборот – угостили яблоками и чаем с вареньем. Насколько я помню, он на всю жизнь запомнил урок, что воровство, как и любое преступление, должно быть наказано.

– Что ж это за наказание – чай с вареньем?

– Если человек совестливый, ему стыдно станет за свой проступок, он будет переживать, тем самым искупая вину. А уж коль люди вместо упреков к нему со всем уважением, то, поверьте, стыд проявится молниеносно.

– Вы уверены, что на вашем участке нет тайников? – прервал философию Троекурова Кирутин.

– Абсолютно, впрочем, вы можете привезти ордер на обыск и проверить. Но я вас уверяю, потратите зря время. Марк никогда ничем подобным не стал бы заниматься. Это какая-то ошибка.

– Время покажет, кто ошибается. Что ж, не будем вас задерживать.

Кирутин поблагодарил за чай и удалился первым, не желая, чтобы кто-то заметил дырку на носке.

Некоторое время в шумном вагоне он размышлял над тем, как можно заставить Бородина сдать награбленное, но, выйдя из электрички, распрощался на Белорусском вокзале с Прокофьевым и тут же уснул в скором поезде мертвецким сном.

38

Возвращаясь из прогулочного дворика, Бородин за порогом железной двери камеры неожиданно растянулся на чем-то скользком. Заныло разбитое правое колено, но самое неприятное и унизительное было в брошенной на пол прямо перед носом мокрой половой тряпке, издававшей едкий запах мочи. Бывалому человеку нетрудно было догадаться, чьих рук эта мелкая пакость: вот уже несколько недель к нему цеплялся так называемый «смотрящий» в хате – непонятно каким ветром оказавшийся в камере КГБ чистый уголовник по кличке Топор. Погоняло свое он получил давно за характерную отметину на щеке, полученную ударом топора за неудачное ограбление на рынке. Сам-то Топор, разумеется, в подобной мелкой пакости пачкаться не стал бы, а вот подослать очередную шестерку, чтобы лишний раз показать, кто в доме хозяин, было в его стиле.

Под всеобщий гогот сидельцев Топор оживился:

– Кто-то у нас на…сал прямо на бороденку всемогущему жиду?

– А может он сам и обо…цался? – подпел «смотрящему» экономист и взяточник Шурик.

– Нет, Шуряк, жиды на такое не способны, они – само терпение, им бы только убирать за тем, кто на…сал! – Топор вплотную подошел к Марку Наумовичу, пытавшемуся отмыться после неудачного падения у умывальника, приставил нож к горлу со словами:

– Быстро убери тряпку, жидовская морда!

Бородин несколько секунд стоял молча, раздумывая, что делать, а потом молниеносно подсек наглого обидчика под колено, отбрасывая нож к двери, заломал руку за спину и положил на пол.

– Я таких, как ты, в сорок втором давил, как блох! Не успокоишься, я помогу успокоиться навеки! – Бородин давил на горло Топору до тех пор, пока тот не захрипел, но тут металлические двери загрохотали и послышался мерзкий голос вертухая:

– Бородин, на выход! Что тут у вас? Быстро убрать, пока в карцер не попали!

Топор отряхнулся и прошипел уходящему Бородину:

– Ты труп!

На свидании с личным адвокатом Марк Наумович ни словом не обмолвился о тех условиях, в которых он содержался последние несколько недель, – любая подобная запрещенная информация грозила тут же прекратить долгожданную встречу. Опытный юрист Родион Маркович Родкин был давним знакомым Бородина, но к услугам в качестве адвоката Бородин прибегал впервые, да и то не без помощи жены Сони.

Импортный серый твидовый костюм-тройка на фоне белого воротничка-стойки безупречной сорочки и импозантная внешность седого уверенного в себе человека казались в обшарпанном кабинете для допросов чем-то нелепым и космическим.

– Как моя семья, Родион Маркович?

– Все более-менее сносно, учитывая обстоятельства. Соню с работы, слава богу, не попросили, времена не те, дети здоровы… Вам приветы большие и надежды на лучшее. Следствие добивается от вас чистосердечного признания, выдачи денег, золота. От этого зависит ваша жизнь, увы…

– Я не могу отдать то, чего не брал. Многочисленные обыски и проверки ведь результатов не дали?

– Нет…

– Денег и богатства нет. Вам хорошо известно, что я с семьей жил на свою зарплату и зарплату жены, которая работала в библиотеке. Вся прибыль шла на расширение производства. Я виновен только в том, что работал в этой системе. А система не прощает тех, кто выше нее.

– И все же я советую вспомнить моменты, связанные с высокопоставленными людьми, подарки какие-то, быть может, взятки…

– Вы думаете, это поможет, коль велико желание меня утопить? И потом, когда пахнет жареным, «нужные» люди никогда не спешат на помощь, чтобы не утонуть самим, неужели это не ясно как божий день?

– А Косыгин? Вы ведь дружны были с ним?

– И здесь ключевое слово «были». Вы полагаете, с ним не был согласован мой арест?

– Ну надо же что-то делать, Марк Наумович!

– Думайте, Родион Маркович, вы – опытный адвокат! Теперь моя судьба в ваших руках. Мне здесь долго не протянуть.

В два часа ночи Марка вызвали на допрос. И в это время Бородин не спал, поскольку был готов бодрствовать из-за стычки с Топором, от него теперь можно было ожидать чего угодно. Кирутин встретил подследственного ласково, даже чаю предложил выпить… и поговорить по душам. Однако прозорливому подследственному показалось последним делом попадаться на крючок следователя из системы, и от эдакой гуманности напоказ Марк отказался.

– Курите? Угощайтесь!

– Спасибо, у меня свои есть.

– Так у вас «Прима» небось, неужто от сигареты с фильтром откажетесь?

– Я на фронте привык без фильтра.

– Ну, как знаете… Марк Наумович, а вам привет от вашего дядюшки – Троекурова Романа Аркадьевича.

– Интересно. Благодарствую. И там искали, но не нашли…

– Ну не совсем, просто спросили пока, но, если понадобится, отыщем и иголку в стогу сена.

– Трудно отыскать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

– Вы шутите? Вашему самообладанию можно позавидовать! Так может, вы сами вспомните, где спрятали награбленные деньги?

– И рад бы вам помочь, да нечем. Не прятал я того, чего нет. Все вкладывал в производство и помогал нужным людям. Вы слышали поговорку: не подмажешь, не поедешь? Это как раз тот вариант.

– Это кто же, по-вашему, нужные люди?

– Должностные лица и представители власти. Мы собирали подарки –